Птахх на проводе

Изнутри, ощущение взросления больше всего похоже на то, как если бы ты стоял на платформе и смотрел на проходящие поезда. Если долго смотреть на проходящий поезд, кажется, что весь мир немножко поворачивается вслед за уходящими вагонами. Единственная точка опоры — это ты сам, неподвижно стоящий на платформе.

( Collapse )

Не знаю сколько месяцев или даже лет я тут промолчал. Как-то постепенно ЖЖ сполз немного на периферию, и у меня в жизни, и, видимо, вообще в блогосфере. Уже довольно давно, я гораздо регулярнее читаю ленту на Фейсбуке, чем здесь.

Читаю, но не пишу. Писать мне стало, по разным причинам, трудно. Я не очень хочу объяснять почему, к тому есть причины и объективные, и не очень, едва ли это будет вам интересно. Скажу просто: я перестал понимать, зачем я веду мой блог. Когда я заводил блог, это было чем-то вроде игры; я не очень умел писать, но по крайней мере мне ужасно хотелось попробовать. К сожалению, в какой-то момент, многие посты у меня в блоге сделались слишком сложными, слишком трудоёмкими. Я пытался раскапывать какие-то вещи, что-то доказывать работой с источниками, пытался наверняка, железно обосновать какие-то свои наблюдения. Стало скучно. Мой блог сделался слишком похож на мою основную работу.

Если ещё короче, я забыл, почему я любил писать. Пришлось отложить блог в сторону.

Но в последнее время, мне кажется, я начинаю постепенно вспоминать, зачем мне был нужен блог. Вдруг сделалось ясно, что, замотавшись в какой-то дурацкой суете, я так и не написал о тысяче важных и неважных мелочей, ради которых всё происходит. Я так и не написал о понимании на полуслове, о цвете свежего утреннего снега, о вкусе травы за сараем, о запахе только что выточенной детали, о вещах, заметив которые хочется набрать полные лёгкие воздуха и не выпускать. Тысячи мгновений, которые утекли сквозь пальцы, и тысячи которые ещё утекут.

Я не рассказал об ощущении, которое охватывает, когда своим поступком ты ставишь малознакомого хорошего человека в идиотское положение и почему-то не можешь сказать ему об этом и извиниться. Я не написал о том, как ты обещаешь себе сдержаться и поступить великодушно, а потом смотришь как твоя рука замахивается и бьёт близкого человека, пока ты, как пассажир на заднем сидении, в замедленной прокрутке, наблюдаешь как разворачивается авария. Я не написал о невыносимых чеховских разговорах, когда два человека, прекрасно понимая, о чём им нужно поговорить, говорят на подчёркнуто отвлечённые темы, пока окружающая их жизнь заплывает салом и плесенью.

Мне кажется, я могу попробовать описать некоторые из этих вещей.

Мне кажется, я пока ещё не вполне забыл, как это оно, чувствовать себя живым человеком.

Привет.

Все сочинители подразделяются на тех, у кого болит, и тех, у кого чешется.

Тех, у кого болело, обыкновенно помнят дольше, зато тем, у кого чешется, обыкновенно лучше платят.

Люди, рассуждающие о магическом реализме, мне кажется, очень часто не понимают, что настоящий смысл его заключается в процессе, а не в конечном результате. Смысл магического реализма заключается не в том, чтобы реализовать чудо в бытовых условиях, а в том, чтобы поддержать иллюзию возможности его существования.

Чудо — это такая ситуация, которая очень маловероятна, но всё же возможна. Огромный метеорит прилетает из космоса прямо к вам в провинциальный город. В углу дешёвой парковки откопывают могилу средневекового монарха. В стене купленного старого дома находится клад. Очень маловероятно, но возможно. Бывает.

Магический реализм оперирует на грани возможного и невозможного как раз для того, чтобы поверить алгебру гармонией.

Оперировать на грани ему приходится оттого, что слишком много людей учили алгебру в школе.

Средневековому писателю было легко приобщить читателя к чуду. Просто пишешь: «зверь, подобен есть коню, страшен и непобедим, промеж ушию имать рог велик, тело его медяно, в роге имать всю силу,» — и всё, ваш читатель развесил свои ушии. Современный читатель тоже не прочь приобщиться, но ему нужно что-то делать с годами начального, среднего и, страшно признаться, высшего образования. Когда навстречу современному герою из лесу выходит, допустим, единорог, в теле современного читателя делаются корчи и судороги. Ушии современного читателя, простите, вянут.

У чудес осталось очень мало лазеек для осуществления.

Как писали в старину, «старый зверь без рога бывает не силён, сиротеет и умирает».

Современный самолёт падает на тропический остров? почему бы и нет. Довольно многие из пассажиров выживают? бывает и такое. Один из пассажиров, перед падением самолёта — инвалид, в коляске, вдруг начинает ходить? ну тоже возможно, были же случаи, пусть и не такие драматичные. Заблудившийся белый медведь? ок. Какая-то железная дверь закопанная под землёй — замечательно! Другой разбившийся самолёт с грузом наркоты и пиратский фрегат — всё ещё верим. Даже живой столб дыма можно было, с оговорками, простить, тем более что его ни разу не показали так, чтобы хоть что-то получилось разглядеть.

За первую половина дебютного сезона Lost авторам удалось почти ни разу не нарушить магии творящегося на острове реализма. Но уже начиная со конца первого сезона у них начался разброд и такое мракобесие, что только летающие тарелки там отметиться и не успели.

Мне кажется, не успели, хотя авторам очень хотелось.

Вы, вполне возможно, думаете, что я наговариваю на Lost и путаю свои личные переживания с объективным раскладом дел. Ну посмотрите тогда статистику просмотра всех шести сезонов. Первая половина первого сезона — единственный период, во время которого рейтинги стабильно росли, а не падали (финальные серии сезонов, по понятным причинам, не в счёт).

Кстати, о НЛО. Пока оно мелькает на периферии зрения и не превращается во что-то осязаемое, НЛО вполне может функционировать в рамках магического реализма. X-Files преуспели как раз потому, что нашли удачный угол, с которого можно было несколько лет подряд морочить людям голову, оставаясь то ли реализмом с изрядной дозой магии, то ли недомагией в сравнительно реалистичном мире.

Зритель может продолжить верить только до тех пор, пока авторы не примут одну из сторон; вот этот момент и проясняет, из чего они сделаны. Если единорог вдруг окажется сбежавшей цирковой лошадью с приклеенным рогом из папье-маше — зритель разочаруется в своём легковерии. Если единорог окажется единорогом сказочным и заговорит, получится тоже не очень хорошо. Хороший автор сумеет спустить дело на тормозах, не отменяя возможности чуда, но и не насилуя здравый смысл зрителя.

Единорог нужен только в воображении зрителя.

Как его туда поместить — единственный вопрос заслуживающий внимания.

Самая модная тема в ЖЖ за последние несколько недель или даже месяцев — складывание чемоданов. Лента обсуждает времена, нравы и преимущества конкурирующих платформ. Из этих разговоров видно, что лента не очень понимает, зачем нужен ЖЖ и чем он лучше конкурентов, и лучше ли он вообще. Поспешу объяснить.

Я уже год сижу в ФБ. По моим наблюдениям, ФБ — это эквивалент римского фонтана Треви. Дворец с колоннами на заднем плане, по бокам — помпезные статуи, с фотокамерами мечутся оголтелые туристы. Вы бросаете в фонтан монетку потому что так делают все окружающие, и ещё потому что в старом фильме кто-то сказал, что если бросить в фонтан достаточно много монеток, то можно вернуться в Рим или потерять жену или найти что-нибудь ещё на свою голову. Тысячи монеток блестят из-под воды, но никто не обращает на них внимания, потому что главное тут — участие. Движуха. Participation mystique.

ЖЖ — это электронный эквивалент бутылочной почты. Вы пишете записку, кладёте её в бутылку, запечатываете сургучом и кидаете в море. Важно упомянуть, что по набережной, с которой бросают в воду бутылки, шатается куча какого-то левого народа. Вот вы подходите к поручню, заводите назад руку, и к вам тут же подбегают несколько человек. Один говорит, что океан загрязнён и как вы смеете, берегите природу мать вашу. Другой допрашивает, кто вас уполномочил бросать бутылки, а третий просто говорит о чём-то личном, чугунно-сочинённом. Но вы слегка изворачиваетесь, роняете бутылку в воду, и она исчезает где-то в мутной глубине. И так происходит много-много раз, десятки брошенных бутылок, я не преувеличиваю. Нужно понимать, что в наш век высоких скоростей и турбореактивных технологий бутылочная почта — не самый эффективный способ коммуникации.

Потом вы проходите вдоль по набережной и спускаетесь на пляж, усыпанный чужими письмами. Вы идёте босиком по мокрому песку и от нечего делать поддаёте ногой ту или другую поросшую тиной бутылку. Многие бутылки выглядят так, будто провалялись в океане не один год. Вы бредёте так, довольно долго, так что ноги начинают немного болеть, а набережная скрывается за поворотом береговой линии, и длинный план мучительно затягивается, как часто случается в картинах Ридли Скотта.

И тут происходит монтажная склейка, и внезапно вы снова оказываетесь не на песке, а на набережной, в чистой обуви и с грязной бутылкой в руках. И вы смотрите на слоняющихся вокруг посторонних людей, солнце, море, и вдруг, каким-то образом, понимаете, что в бутылке — ответ на вашу записку. Вот исключительно ради этой секунды ЖЖ и нужен.

Благодаря berezin, я недавно прочитал отличную подборку историй и шуток, рассказанных в разное время Виктором Борисовичем Шкловским. Эти истории собрали Владимир и Ирина Лифшиц, соседи Шкловского по лестничной площадке, а библиофил Эмиль Казанджан приготовил и опубликовал статью по этому поводу в журнале «Вопросы литературы».

В частности, Шкловский рассказывал, что, в своё время, Луначарский сообщил Шаляпину, что тот лишён звания народного артиста. «Я не народный артист, а международный», – отвечал несколько оскорблённый, понятное дело, Шаляпин. «Международными бывают вагоны», – ответил телеграммой Луначарский, «и на этом обмен телеграммами прекратился».

— Зато хамы, все как один, — трамвайные, — можно бы было ответить Шаляпину.

( Collapse )

Иван Иванович владел храпом в совершенстве, доступном немногим.

Мастеров такой величины по храпу нужно ещё поискать на карте нашей родины.

В давно забытом союзном первенстве 1991 года Иван Иванович вышел в финал, где из-за старой травмы уступил конкуренту из Воронежа Ляпкину-Тяпкину, закашлявшись на финишной руладе. Иван Иванович страстно мечтал о реванше, но падение Советского Союза больно ударило по поддержке редких и вымирающих видов спорта. Распад СССР Иван Иванович проспал, а уже ранней осенью 92-го пожилой тренер Петрович со слезами в белесых глазах отдал Ивану Ивановичу небогатый инвентарь: специальную прищепку для носа и анатомическую подушку, и последний раз запер старую тренировочную базу, которую тут же приватизировал кооператив по производству спортсменов с тяжёлым взглядом в чёрных кожаных куртках.

Тренировки пришлось перенести на дом.

Невзирая на тяжёлые обстоятельства, Иван Иванович не сбавил оборотов, продолжив тренироваться с прежним азартом, и даже освоил несколько новых переливов и сбивок. Каждое занятие подчинялось строгой, раз и навсегда установленной процедуре. Иван Иванович начинал свою тренировку коротким предупреждающим рыком, будто пробуя холодную воду пальцем ноги. Распробовав звук и размяв гортань, он последовательно переходил ко всё более продолжительным и раскатистым трелям, пока, наконец, не выходил на плато оптимального храпа. Такой храп течёт как полая Волга: широко, напористо, с размахом, щедро разливаясь по пустой ночной квартире и будоража хрусталь в чешском серванте. Хороший спортсмен может оставаться на плато по 20-25 минут, но после долгих усилий Иван Иванович научился выдерживать до 30 минут хорошо темпорированного храпа.

Во избежание осечек, каждое занятие обязательно записывались на кассетный магнитофон.

— Что, проглотил язык, Ляпкин-Тяпкин? — бывало бормотал удовлетворённый Иван Иванович, закончив прослушивание ночной тренировки с секундомером в руках.

Жаль только жена Ивана Ивановича не выдержала нагрузок большого спорта и сбежала с легкоатлетом.

Несколько лет назад dennett задал своим читателям (желательно, сорокалетним и старше) вопрос: «Вы встречаете себя в 25-летнем возрасте, и у вас есть одна минута для разговора. Что бы вы себе сказали?» Несколько десятков человек пришли в комментарии и, пусть не все, но очень многие, не считать же отпетых шутников, сказали, что похлопают себя двадцатипятилетних по плечу и пожелают продолжать дальше в том же духе.

Меня неприятно удивила эта напускная жизнерадостность.

Мне нет сорока. Но я не помню чтобы я был так уж доволен собой в двадцать пять и, уж точно, мои воспоминания о себе двадцатипятилетнем немногим лучше. Едва ли у меня получилось бы искренне себя похвалить, или искренне принять похвалу.

С другой стороны, было бы неприятно потратить отведённую минуту на то, чтобы отговорить молодого себя от каких-нибудь несовершённых ещё глупостей. Такое поведение напоминает блоггера, который трёт записи пролежавшие в сети больше месяца или года, из-за их, записей, недостаточного совершенства. Стремление к совершенству вполне понятно, непонятна попытка навести лоска на собственную, уже состоявшуюся историю. Ну или понятна, как форма сознательного выбора, когда вместо неприятного прошлого выбирается забытье. Очень грустно должно бы оказаться человеком с настолько чёрным прошлым.

Сказать нечего. Получается, что мы пропутешествовали в прошлое зря. ( Collapse )

Местное мракобесие только что достигло новых высот. Меня вычислил, осудил и обозвал врагом цивилизации самый настоящий скептик, который зовётся, как герой замятинского романа, непростым числом.

Похоже, я всё же, что-то, иногда, делаю правильно.

Спешим довести до вашего сведенья, что конец света, назначенный по календарю Майа на 21 декабря сего года, 21 декабря наступить никак не может. Это связано с тем, что согласно последним выкладкам учёных российской академии естественных наук, подтверждённым новыми спутниковыми данными и уточнёнными результатами радиологических измерений, конец света уже наступил 7 мая 2012 года.